Инстинкт охотника помог ему разработать новую тактику танкового прорыва. Роммель лично разработал принципиально новую топографическую систему привязки и целеуказания для своей дивизии: оперативные карты командиров экипажей были разбиты на квадраты со специальным цифровым и буквенным обозначением. Это позволяло танкистам быстро сориентироваться на местности и с помощью кода доложить командованию о своем местонахождении. Простота, надежность и оперативность «топографической системы Роммеля» привели к ее повсеместному распространению в вермахте.

(английский журналист об итальянцах) Никто не отрицает, что итальянцы храбрые солдаты. Во всяком случае, до известных пределов. Поражает их смехотворная тяга к роскоши. Когда британцы вошли в лагерь, то не поверили своим глазам: у каждого итальянского солдата была индивидуальная кофеварка «Эспрессо», чтобы после еды сварить себе напиток по вкусу и посмаковать из индивидуальной чашечки! За несколько месяцев боевых действий наши бригадные генералы не жили и одного дня в таких роскошных условиях, как итальянские унтер-офицеры. В английских окопах не знали, что такое покрывало или парадная форма одежды, и уж наверняка, здесь не пользовались мужской парфюмерией!

Гитлер резонно опасался, что вооруженное вмешательство Германии повлечет за собой непредсказуемые последствия и может привести к изменению баланса сил на европейском театре военных действий. Хотя с другой стороны, африканская эпопея предоставила ему хорошую возможность провести «разведку боем» и на южном направлении, также попавшем в сферу геополитических интересов ненасытного фюрера.

Он был величайшим импровизатором и умел не только воспользоваться благоприятной ситуацией, но и создать ее, полагаясь не на удачу, а на озарение, которое, как известно, посещает только гениев! Он никогда не терял голову, и даже в минуты высочайшего физического напряжения сохранял ясность мысли и душевное самообладание.

Судьбу современных войн стали решать иной раз не храбрость и самоотверженность бойцов, а например, наличие горючего или отсутствие запчастей. Снабжение стало божеством современной войны. Победы и поражения в Африке стали прямо пропорциональны мужеству солдат и таланту полководцев и обратно пропорциональны протяженности коммуникационных линий и удаленности от баз снабжения. Каждый новый успех уводил наступающую армию еще дальше от своих баз, в то время как потерпевшие поражение откатывались… ближе к своим складам и в итоге оказывались в лучшем положении, имея в виду возможности переформирования и переоснащения.

Вдали от европейского театра военных действий и ОКБ, в сотнях километров от фатерланда и его «рычагов воздействия» он мог без особых помех со стороны военного руководства реализовать свой стратегический потенциал. Роммель единственный из генералов вермахта, кто вошел в военную историю в первую очередь как стратег и тактик боевых действий в пустыне. В рамках тех небогатых возможностей, которые предоставляли ему ОКБ и противник, он сумел добиться выдающихся результатов. Печать его индивидуальности лежит на всех операциях германских вооруженных сил в Африке.

Одно только имя Роммеля деморализующе действовало на противника. Британские солдаты испытывали мистический ужас перед фигурой немецкого генерала – об этом свидетельствует приказ, подписанный английским главнокомандующим Очинлеком:
– Командирам и начальникам штабов бронетанковых и пехотных соединений. Существует реальная опасность того, что печально известный нам Роммель станет своего рода «наваждением» для наших войск. Солдаты рассказывают о нем небылицы, а его имя оказывает на них гипнотическое воздействие. Он ни в коем случае не сверхчеловек, хотя разговоры о его способности и энергичности не лишены основания. В связи с этим было бы крайне нежелательно, чтобы наши люди приписывали ему сверхъестественные качества. Требую провести разъяснительную работу в войсках и всеми доступными способами внушить личному составу, что Ром-мель не представляет из себя ничего большего, чем обычный немецкий генерал. Обращаю ваше особое внимание на то, что не следует сейчас употреблять слово «Роммель» имея в виду нашего противника в Ливии. Без конкретизации следует говорить о «немцах», «вооруженных силах „Оси“ или „противнике“…

Роммель был огорчен и расстроен безрезультатными попытками воззвать к здравому смыслу Гитлера. Он был ошеломлен некомпетентностью окружавших фюрера «военных советников» и отказывался понимать, как можно настолько поверхностно подходить к решению жизненно важных для Германии военных проблем.

Этот безрезультатный двухдневный визит в Ставку впервые поставил генерал-оберста перед необходимостью пересмотреть свое отношение к Адольфу Гитлеру. Искреннее недоумение сменилось охлаждением, а разочарование – недоверием. Простой и в чем-то даже прямолинейный Роммель всегда безоговорочно доверял «Верховному главнокомандованию», потому что честь, верность и исполнительность всегда были отличительными чертами его солдатской натуры.

Мне довелось видеть Роммеля – мыслителя, застывшего в раздумьях над штабной картой, и Роммеля – бойца, безудержно устремляющегося в самую гущу сражения. По долгу службы у меня было много фронтовых журналистских встреч – от командира роты до командира дивизии и выше; была возможность сравнить Роммеля с другими военачальниками вермахта. Никогда – ни раньше, ни позже – я не встречал человека такой глубины, масштабности и личного обаяния. Такие люди всегда лидеры, всегда «во главе» – да он и был кумиром Африканского корпуса.

Эрвин Роммель был не только выдающимся, но и современным генералом. Он обращался с «лейкой» как профессиональный фоторепортер и прекрасно представлял себе истинную мощь теневых кабинетов власти XX века – радио и прессы. Роммель умело использовал эти подспудные силы в интересах дела, которому служил, отдавая себе отчет в том, какую всеобъемлющую роль в жизни общества играет война и какое значение приобретает сформированное средствами массовой информации общественное мнение. Он избегал популярности и чуждался плебейского тщеславия, но, как и всякий человек действия, генерал гордился плодами своего ратного труда.

На фоне очередных успехов на Восточном фронте, где вот-вот должна была пасть мощнейшая черноморская крепость Севастополь, у высшего руководства складывалась искаженная картина военного положения Германии, исходя из реального состояния вооруженных сил рейха и запасов сырья. Огромные расстояния между базами снабжения в Германии, европейским и африканским театрами военных действий становились предпосылкой поражения вермахта в будущем.

Уже через несколько минут мне показалась несколько странной манера ведения застольной беседы: создавалось впечатление, что ни один человек из ближайшего окружения Гитлера, включая Геббельса, не имеет собственного мнения – высказывался только Гитлер, а остальные поддакивали. Гораздо более тягостное впечатление производили лицемерное раболепие и чуть ли не византийское славословие в адрес фюрера. Гитлер с аппетитом истреблял разнообразные вегетарианские блюда: салаты, закуски из яиц, сыр – и время от времени прикладывался к большому кубку с апельсиновым соком, разбавленным чаем. Геббельс состоял при мне как нянька и выполнял обязанности то ли диктора, то ли суфлера.

Гиммлер носился с идеей совершить вместе с фюрером путешествие в исландский город Тингведлир, где по преданию сохранились артефакты древних германцев. Я поднялся на борт стоящего на рейде Рейкьявика судна и стал свидетелем конфуза морских офицеров, которых бросало то в жар, то в холод от вопросов фюрера, необыкновенно компетентного в области систем вооружения и обеспечения боевых кораблей всех стран мира.

Гениальность Роммеля позволила нашей армии избежать долгой осады и десятков кровопролитных штурмов Тобрука, и я испытывал законное чувство гордости, но к нему примешивались тревожные нотки беспокойства. Лицемерное раболепие ближайших соратников Гитлера, двуличная политика руководителей рейха по отношению к Франции, недооценка противника и дилетантизм в оценке и прогнозировании мировых общественно-политических процессов – все это указывало на неизбежные сложности, с которыми Германии придется столкнуться в недалеком будущем.

В то время термин «ковровая бомбардировка» был совершенно неизвестен в Германии и Европе, и нам, фронтовым журналистам, приходилось прилагать немало усилий, чтобы объяснить в редакциях, что же мы имели в виду. Уцелевший после страшной бомбардировки, обычно невозмутимый Роммель воскликнул:
– Если нам не удастся отомстить и отплатить врагу той же монетой, а эскадрильи британских бомбардировщиков вернутся в Европу и Германию, то война будет проиграна.

Немцы и англичане сражались яростно и бескомпромиссно, но и в этих жестоких сражениях воюющие стороны твердо придерживались главного закона войны в пустыне – быть милосердными и человечными. Роммель постоянно ратовал за строжайшее соблюдение рыцарских методов ведения войны. Мы часто приглашали британских военнопленных к себе в палатки, а Роммель охотно общался с английскими офицерами и генералами. Гуманное отношение бойцов Африканского корпуса к военнопленным всегда отмечали наши британские оппоненты. Признательность и уважение противника в первую очередь заслуживает сам Роммель как командир экспедиционного корпуса, непосредственно отвечающий за стратегию, тактику и методы ведения войны. Когда Африканский корпус Роммеля стоял под Аламейном, в штаб поступил печально известный «указ о заложниках», фактически предписывающий убийство захваченных в плен солдат противника. Маршал собственноручно уничтожил директиву Ставки и ни единым словом не обмолвился о ее существовании. Он не знал, что такое нечистоплотность.

После безрезультатного визита в Ставку в феврале 1942 года он начал с разочарованием присматриваться к фигуре «великого полководца всех времен». Африканский поход еще больше обострил антипатию, а начиная с этой минуты им овладело чувство всеобъемлющего неприятия диктатора, которое навсегда останется с ним, а в последние месяцы жизни перерастет в неприкрытую враждебность к Гитлеру. Во время этой встречи с фюрером пока еще неосознанно для самого Роммеля завершился один период его жизни и начался новый – время переосмысления и отказа от старых убеждений.

Роммель вернулся в Африку измотанным и опустошенным. Теперь он точно знал, какой бесславный конец ждет его армию. Впервые он оказался на грани полного физического истощения – терял сознание и падал в глубокие обмороки (один раз потерял сознание и упал прямо перед штабным автобусом – несколько часов врачи не могли привести его в чувство). Безрезультатная борьба за спасение своей армии в Ставке ускорила его физический и эмоциональный срыв.

В Африке Роммель узнал важнейшую аксиому современной войны: мужество, героизм и самопожертвование, конечно, продолжают играть большую роль, но сражение выигрывает тот, у кого лучшее обеспечение, снабжение и координирование действий.

В Тунисе Гитлер действовал по «сталинградскому рецепту»! Превратно истолковывающий понятие «высшей жертвенности» фюрер пытался уверить мир в «незыблемой стойкости арийского духа». Мировое общественное мнение адекватно оценило падение последнего немецкого плацдарма в Африке: второе подряд после Сталинграда чувствительное поражение показало, в каком запредельном кризисе находится военно-политическая система Германии. Роммель утверждал, что война проиграна, и это было не мрачным пророчеством, а простой констатацией факта.

Манштейн показался диктатору слишком самостоятельным, слишком критичным и слишком здравомыслящим человеком. Гитлер выбрал Цайцлера, с которым, как он считал, ему будет легче управляться. Фюрер всегда предпочитал окружать себя бесхребетными истуканами с лакейскими душонками, чтобы не «травмировать» свое сверхэгоцентричное сознание.

Если бы «приказ фюрера» не отозвал его из Африки и ему удалось уцелеть в ходе жестоких боев, он бы как Паулюс разделил горькую участь своих солдат во вражеском плену:
– Чтобы сдаться в плен вместе со своей армией, требуется куда больше мужества, чем просто пустить себе пулю в лоб…

Во времена Гитлера наряду с задачей жестко указывались и «правильные» пути ее решения, напрочь исключающие творческую инициативу и свободу выбора исполнителя. Так, на Восточном фронте офицерам всех рангов было категорически запрещено отдавать приказ «к отступлению» без одобрения этого решения лично Адольфом Гитлером. Не могло быть и речи ни о каком «вождении полков» в старинном понимании слова «полководец»! Жесткий централизм, совершенно необходимый в рамках общей военной стратегии, был заменен на «приказы фюрера». В кризисной ситуации вермахт платил за упрямство фюрера неоправданно высокую цену – людьми, техникой и в конечном итоге утраченными победами.

Неожиданно Роммель произнес:
– Если бы только Гитлер не развязал войну против России. Это была его серьезнейшая военно-политическая ошибка. Сегодня эта война уже давно перешагнула свой экватор. Я надеюсь, что нам все же удастся выбраться из нее с честью и хотя бы частично целыми!

Гитлер устало и отрешенно произнес:
– Не хочу ничего слышать о люфтваффе. Я отношусь к числу тех, кто стоял у истоков наших ВВС, и, к сожалению, еще и числу тех, кто был самым жестоким образом обманут относительно их истинных возможностей. Мне все время называли ложные цифры и нереальные сроки…

Задолго до трагедии на Нормандском фронте нечто подобное довелось пережить Гудериану в России. В канун Рождества 1941 года он умолял фюрера дать разрешение отступить от Тулы, но тот был непреклонен. Вот что написал генерал об этой встрече:
– Они не верят ни одному нашему донесению, потому что давно сомневаются в нашей правдивости. Они устраивают дурацкий переспрос, хотя на самом деле и знать ничего не желают! Ни Кейтель, ни Йодль, ни Гитлер не провели и одного дня на фронте за всю русскую кампанию. Когда я закончил доклад, в кабинете воцарилось ледяное молчание. Тогда я продолжил: «Я вижу, что меня не пожелали понять». Потом предложил фюреру заменить его советников на фронтовых командиров. Это предложение и стало причиной последовавшей через несколько дней отставки. Там, среди властей предержащих нет и не может быть друзей. В лучшем случае можно рассчитывать на молчание некогда хорошо относившегося к вам лица!

Совершенно нелогичные с точки зрения здравого смысла поступки иных государственных и армейских деятелей «Третьего рейха» станут понятными и вполне объяснимыми, если тщательно проанализировать платежные ведомости рейхсканцелярии и бюджетно-финансового отдела вермахта. Не исключено, что только таким образом будущие поколения историков получат ключ к разгадке многих таинственных страниц 2-й мировой войны!

Неискупимая вина перед фронтом и немецким народом лежит и на Министерстве вооружений, на тех военных инженерах и конструкторских бюро, которые занимались не внедрением новейшего оружия, а «инсценировкой его возможностей». Множество людей занималось откровенной фальсификацией, выбиванием кредитов и не гнушалось никакими уловками, чтобы обвести вокруг пальца такого профана в области вооружения и боеприпасов, как доктор Геббельс.

Геббельс же никогда и не пытался вникнуть в суть проблемы, избегая задавать «необходимые вопросы» там, где это единственно и было необходимо. Как пропагандиста его вполне удовлетворяли недобросовестные заверения и обещания инженеров-конструкторов. Обрядив в нарядные фразы, приукрасив красным словцом, он вдыхал жизнь в очередное «чудо» и запускал его в эфир, на страницы журналов и газет. Неизвестно, насколько благими намерениями руководствовался рейхсминистр в своих действиях, зато хорошо известно, куда привели они Германию, немецкий народ да, впрочем, и его самого – «обманутого обманщика».

– Вот все и закончилось, гауптман. Фюрер приказал мне умереть. По пути в Ульм генералы дадут мне яд. Бургдорф обещает, что я умру быстро и безболезненно, а потом мне полагаются государственные похороны с воинскими почестями. Гитлер обещал безопасность жене и сыну, им даже будут выплачивать пенсию после моей смерти.

21 октября 1944 года урна с прахом полководца была захоронена на скромном сельском кладбище Герлингена. Мятежный дух фельдмаршала Роммеля нашел последнее пристанище в живописнейшей местности у подножья Швабских Альб. В последние недели своей жизни он с удивлением обнаружил, что есть еще на земле такие уголки, куда не добралась война. Видимо, предчувствуя свою близкую смерть, он выразил последнюю волю: «…пусть меня похоронят здесь, хочу обрести вечный покой в этой благословенной земле…».

Цитаты из других книг можно найти в книжном навигаторе

Роммель Эрвин — биография, факты из жизни, фотографии, справочная информация.

Э́рвин Ойген Йоха́ннес Ро́ммель (нем. Erwin Eugen Johannes Rommel, 15 ноября 1891 — 14 октября 1944) — немецкий генерал-фельдмаршал (1942) и командующий войсками Оси в Северной Африке.

Роммель родился в Гейденгеме, Германия. Его отец работал учителем, а мать была дочкой вюртембургского президента. Один из братьев Эрвина стал известным стоматологом, другой – оперным певцом, а сестра Эрвина – учителем искусств. Отец предложил Эрвину карьеру либо учителя, либо военного. Юный Роммель выбрал последнее. В 1910 году он поступил кадетом на службу в 124-й пехотный полк. В Данциге он окончил военное училище, дослужился до лейтенанта к 1912 году. Во время Первой мировой войны Эрвин служил во Франции, в Румынии, в Италии. Его наградили Железным крестом первой степени.

Высшей германской боевой медалью и чином капитана Роммеля наградили после успешного взятия одного из итальянских горных укреплений. Роммель командовал разными пехотными частями в послевоенный период. Он опубликовал курс лекций по тактике «Военная атака» в 1937 году. В этом же году Эрвин Роммель стал начальником личной охраны Адольфа Гитлера. Затем он работал кое-какое время в Военной академии в качестве коменданта, а затем вновь вернулся в личную охрану Гитлера, но в качестве бригадного генерала. Роммель изучил теорию «блицкрига» и пришел в восторг. После того как Гитлер захватил Польшу, Роммель попросил у него разрешения на командование дивизией, которая готовилась к нападению на Францию. Роммеля назначили командиром 7-й танковой дивизии.

Во время наступления во Францию Эрвин выработал собственную тактику, которой он придерживался в дальнейшем. Он продвигался очень быстро, рискуя быть замеченным, но компенсировал это огромной огневой мощью и фактором внезапности. Роммель пытался не наступать широким фронтом, но танки сосредотачивал для прорыва обороны противника. В форме танкиста Эрвин лично участвовал в боях, наступая первых рядах. Он делал это, чтобы знать боевую обстановку, немедленно принимать решение и поддерживать боевой дух солдат. К концу войны по Франции дивизию Роммеля стали называть призрачной. Противник никогда не знал, где в следующий раз встретит дивизию талантливого Эрвина.

Роммель был награжден Рыцарским крестом, получил чин генерал-майора. Он стал командовать Африканским корпусом, где смог прекрасно приспособить свою тактику ведения войны, выработанную во Франции. В марте 1941 года он одержал первую победу над англичанами в североафриканской пустыне, взяв в плен двух генералов Великой Британии. А еще через год «Лис пустыни» стал одним из самых известных полководцев Второй мировой войны. Взятие Торбука с армией, которая была меньше по численности, нежели армия англичан, стало триумфом полководца. 22 июня, спустя день после взятия порта, Эрвина произвели в фельдмаршалы.

Боеприпасов и продовольствия Роммелю и его фронту хватало с трудом. Силы Германии шли на убыль. После того, как на горизонте заблестел талантливый английский генерал Бернард Монтгомери, положение дел у Роммеля ухудшилось. Гитлер не мог или не хотел прислать подкрепление в Североафриканский корпус. Он приказ «биться до последнего солдата». Роммель же не хотел вести людей на верную гибель, а потому капитулировал 6 марта 1943 года. Гитлер был разгневан, но понимал, что талантливый фельдмаршал ему необходим, а потому велел его эвакуировать. Роммель стал советником фюрера по вопросам обороны Италии. Вскоре он отправился во Францию, чтобы укрепить оборону там. Гитлеру он рекомендовал разгромить войска, которые планировали высадиться в Нормандии, танками, но тот не слушал. Когда противники высадились на побережье, Роммель вернулся из отпуска, прибыл во Францию, где возглавил оборону. Роммель отводил людей в тыл перед тем, как налетела авиация, а затем возвращался на позиции.

17 июля 1944 года его ранили в голову. Его машину обстрелял истребитель. Фельдмаршала доставили в Германию для лечения, вернуться на фронт ему было уже не суждено. В заговоре против Гитлера Роммель не участвовал. Однако он знал о планах заговорщиков. Гитлер же узнал, что Роммеля хотят поставить во главе государства, чтобы спасти страну. Фюрер включил непричастного Эрвина в список заговорщика, а затем передал ему, что либо он кончает жизнь самоубийством, тем самым его семья остается в безопасности, либо его публично судят, казнят, а семья будет тоже наказана по всей строгости. Роммель все-таки выпил яд. Правда, объявили потом, что умер «Лис пустыни» от осложнений после ранения. Он был талантливым полководцем, одним из немногих, кто пользовался уважением своих врагов.