В тени Чернобыля: Подлинная история пожарного Василия Игнатенко и его преданной Людмилы

Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.

Василий Игнатенко был одним из первых пожарных, которые прибыли на Чернобыльскую АЭС тушить пожар. Рядовой пожар, как они тогда думали. Сегодня историю Василия и Людмилы Игнатенко знает весь мир благодаря сериалу «Чернобыль», премьера которого состоялась 6 мая 2024 года. Честны ли были создатели сериала со зрителями, рассказывая о судьбе героя и настоящем подвиге преданности и самоотверженности, который совершила его 23-летняя супруга?

С надеждой на счастье

Они познакомились в Припяти, 18-летняя Людмила и 20-летний Василий. Девушка родилась и выросла в украинском городе Галич Ивано-Франковской области, а в Припять попала по распределению после окончания кулинарного техникума.

Василий Игнатенко был родом из белорусской деревни Сперижье в Брагинском районе. Получил профессию электрика в Гомеле, работал в Бобруйске, откуда и был призван в армию. Служить ему довелось в пожарной части в Москве, а после демобилизации стал работать по специальности, полученной в армии. Работу нашёл в Припяти, всего в 40 километрах от родного села.

В первую же встречу Людмила удивилась, насколько новый знакомый разговорчив. Он всё время рассказывал какие-то истории и беспрестанно сыпал шутками. В тот вечер он пошёл её провожать. Это была первая любовь. Но тогда она даже не догадывалась, насколько сильной она может быть.
Через три года Василий и Людмила поженились, жили в общежитии прямо над пожарной частью. Строили планы, мечтали о детях. Они прожили три года и не успели даже насмотреться друг на друга. Все время ходили, держась за руки, и признавались друг другу в любви.

Когда Василий был в смене, Людмила часто смотрела в окно и любовалась супругом. Весной 1986 года они уже знали: у них скоро будет ребёнок. Мечтали, как славно заживут втроём. 27 апреля они собирались поехать с мужем к его родным, надо было помочь посадить огород. Но 26 апреля 1986 года перечеркнуло все надежды.

Начало конца

В ту ночь была как раз смена Василия. Людмила услышала шум на улице и выглянула в окошко. Муж помахал ей рукой и велел отдыхать, ведь в шесть утра они будут уже отправляться в путь к его родителям в Сперижье. Он лишь сказал, что на АЭС пожар. Тогда ещё никто не знал о взрыве четвёртого энергоблока. Людмила смотрела на зарево на горизонте, пламя поднималось очень высоко.

Заснуть она так и не смогла. Всё ждала и ждала, когда же смена вернётся в часть. В семь утра Людмиле передали: Вася в больнице. Она бежала, не разбирая дороги, но у больницы уже стояло оцепление, туда никого не пускали. Возле оцепления стояли жены и родные других пожарников, оказавшихся в больнице. Они бросались к каждой машине скорой помощи, но и к ним не пускали. Девушка разыскала знакомого врача, уговорила её пропустить на несколько минут к мужу. Он просил её уезжать, спасать ребёнка. Но как же она могла бросить его в такую минуту?!

Врач сказала: всем нужно молоко, литра по три. Людмила с подругой отправились в деревню, привезли молоко всем шестерым пожарным, которые пострадали первыми. Дальше всё было, как в тумане: БТРы на улицах, белая пена, которой мыли улицы, военные в респираторах.

Потом всем родным велели собрать сумки пожарникам: их ночью отправляли спецрейсом в Москву. Но когда жёны вернулись к больнице, самолёт уже улетел. Их специально отослали от больницы.

Всегда рядом

В городе началась эвакуация, обещали всех вернуть через несколько дней домой, а пока поселить в палатках на природе. Народ собирался весело, никто ещё не знал масштабов трагедии. Готовились отметить Первомай, везли с собой мясо на шашлыки.

Людмила поехала к родителям мужа. Дорогу не помнила. Там успели посадить картошку, а потом она засобиралась в Москву, к Васеньке. Чувствовала себя она плохо, её всё время рвало. И свекровь не отпустила её одну, отправила вместе с ней свёкра. В Москве первый же милиционер показал им дорогу к шестой больнице, радиологической.

И снова Людмила всеми правдами и неправдами добилась свидания с мужем. Она была худенькой, о её беременности никто не знал. Заведующая радиологическим отделением долго расспрашивала девушку. А Людмила отчаянно врала о том, что у них с Васей двое детей, сын и дочь. Завотделением Ангелина Васильевна Гуськова поверила и позволила ей на полчаса пройти к мужу, запретив прикасаться к нему. Людмила уже тогда знала: она никуда из больницы не уйдёт, будет рядом с Васей.

Она вошла в палату и увидела, как мужчины играют в карты и весело смеются. Увидев жену Вася счастливо рассмеялся: вот попал, и тут нашла! Такая у него жена! Гордился и радовался.

Она была с ним рядом почти неотлучно. Сначала жила у знакомых, потом ей позволили поселиться в гостинице при больнице. Она готовила бульоны и кормила Васю и его коллег. Потом их всех положили в разные палаты. За всеми ухаживали солдаты, потому что персонал отказывался без спецзащиты подходить к пострадавшим. И лишь Людмила неизменно была рядом с Васенькой. И даже тогда она ещё не представляла всей силы своей любви.

14 дней и вся жизнь

Она всегда держала его за руку. И не обращала никакого внимания на запреты врачей. Ей казалось: она сможет его спасти силой своей невероятной любви. Она всегда думала о нём. А потом был День Победы. Раньше Василий мечтал показать ей салют в Москве. Вечером он попросил жену распахнуть окно, и тут же в небе стали распускаться огненные букеты. Он достал из-под подушки три гвоздики и протянул Людмиле: он обещал на каждый праздник дарить ей цветы. И тут уговорил медсестру купить букет для жены.

Врачи уже знали, что она беременна. Ругали за обман, но Людмила точно знала: она должна быть рядом с мужем. Ей сказали, что все эти дни она находится рядом с реактором: он получил 1600 рентген. Но Людмила была упряма: она не уйдёт.

Людмила заставляла его мечтать, даже заставила мужа придумать имя будущему ребёнку: если девочка – Наташа, мальчик – Вася. Правда, Людмила на Васю не согласилась. Как будто и не было в их жизни всего этого ужаса. Но он никуда не делся.

Изменения были необратимы. Людмила никогда не забудет этих дней в московской больнице. Она видела, как мужу каждый день становится всё хуже. Радиацией были поражены все органы. Цвет кожи менялся от нормального к синему, бордовому, серому, потом это было уже не тело, а одна сплошная рана. Она меняла ему постель, приподнимала на кровати и каждый раз на её руках оставались куски его кожи.

Была крохотная надежда, что ему поможет пересадка костного мозга. Донором мог стать кто-то из родственников. Лучше всех подошла его 14-летняя сестра Наташа, но Василий воспротивился: она слишком маленькая, ей операция повредит. Донором стала старшая сестра Людмила. Но пересадка не помогла.

Жена пожарного почти не отлучалась от него. Стоило ей пойти прилечь на несколько минут в гостиничном номере, как тут же прибегала нянечка: зовёт. И она вставала и шла к нему. Он всегда её звал.

В тот день она поехала на похороны коллеги мужа. Людмилы не было всего три часа. Когда она вернулась, Василий Игнатенко уже умер. Она успела с ним попрощаться: он всё еще был в специальной камере, где находился в последние дни. В цинковый гроб Василия Игнатенко положили в парадной форме, но босиком: ему не смогли подобрать обувь, настолько распухли ноги. Но облачили в парадную форму. Хоронили на Митинском кладбище в запечатанном цинковом гробу.

Жизнь после любви

Она продолжала любить его всю жизнь. Каждый день, каждую минуту. Их дочь Наташа родилась в Москве раньше срока, после поездки Людмилы на кладбище к мужу. Рожала она у Ангелины Васильевны Гуськовой. С виду с девочкой было всё в порядке, но у малышки был цирроз печени и порок сердца. Врач сказала: дочь спасла свою маму, приняв радиацию на себя. Наташа скончалась через четыре часа, её похоронили возле папы.

Людмиле дали квартиру в Киеве, где она буквально сходила с ума. Она по-прежнему тосковала по мужу, и никто ей не мог заменить любимого человека. Когда поняла, что так жить больше нельзя, решила родить ребёнка. Мужчине объяснила всю ситуацию. Честно призналась: любит она только своего Васю.

Она стала мамой, радовалась, что ей теперь есть ради кого жить. Сын рос болезненным, но Людмила была счастлива: её жизнь снова обрела смысл. А Василий снился ей едва ли не каждую ночь. Счастливый, смеющийся. С Наташенькой на руках.

Об аварии на Чернобыльской АЭС сегодня знает весь мир, однако в истории Советского Союза была и другая катастрофа, повлекшая за собой ядерный взрыв. Информация об этом происшествии не разглашалась больше тридцати лет, в зоне заражения в Челябинской области продолжали жить люди. Судьбы семей, оставшихся жить в зоне отчуждения, — это трагедии, о которых в официальных сводках предпочитают молчать…

Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:

http://kulturologia.ru/blogs/050619/43303/

Реальная история Василия и Людмилы из сериала «Чернобыль», которая заставит вас плакать

Последний эпизод сериала «Чернобыль» вышел 3 июня, но разговоры об этом шедевре телеканала HBO и британской телесети Sky не утихают до сих пор. Зрители активно обсуждают события, описанные в сериале, находят в нем киноляпы и делятся своим мнением о произошедшей трагедии.

Ознакомиться с полной историей вы можете в нашем материале. Ниже приведены слова самой Людмилы.

Я не знаю, о чем рассказывать… О смерти или о любви? Или это одно и то же… О чем?

… Мы недавно поженились. Еще ходили по улице и держались за руки, даже если в магазин шли… Я говорила ему: «Я тебя люблю». Но я еще не знала, как я его любила… Не представляла… Жили мы в общежитии пожарной части, где он служил. На втором этаже. И там еще три молодые семьи, на всех одна кухня. А внизу, на первом этаже стояли машины. Красные пожарные машины. Это была его служба. Всегда я в курсе: где он, что с ним? Среди ночи слышу какой-то шум. Выглянула в окно. Он увидел меня: «Закрой форточки и ложись спать. На станции пожар. Я скоро буду».

Самого взрыва я не видела. Только пламя. Все словно светилось… Все небо… Высокое пламя. Копоть. Жар страшный. А его все нет и нет. Копоть от того, что битум горел, крыша станции была залита битумом. Ходили, потом вспоминал, как по смоле. Сбивали пламя. Сбрасывали горящий графит ногами… Уехали они без брезентовых костюмов, как были в одних рубашках, так и уехали. Их не предупредили, их вызвали на обыкновенный пожар…

В семь часов мне передали, что он в больнице. Я побежала, но вокруг больницы уже стояла кольцом милиция, никого не пускали. Одни машины «Скорой помощи» заезжали. Милиционеры кричали: «Машины зашкаливают, не приближайтесь!». Не одна я, все жены прибежали, все, у кого мужья в эту ночь оказались на станции. Я бросилась искать свою знакомую, она работала врачом в этой больнице. Схватила ее за халат, когда она выходила из машины: «Пропусти меня!» — «Не могу! С ним плохо. С ними со всеми плохо». Держу ее: «Только посмотреть». «Ладно, — говорит, — тогда бежим. На пятнадцать-двадцать минут».

Я увидела его… Отекший весь, опухший… Глаз почти нет… «Надо молока. Много молока! — сказала мне знакомая. — Чтобы они выпили хотя бы по три литра». — «Но он не пьет молоко». — «Сейчас будет пить». Многие врачи, медсестры, особенно санитарки этой больницы через какое-то время заболеют… Умрут… Но никто тогда этого не знал…

В десять утра умер оператор Шашенок… Он умер первым… В первый день… Мы узнали, что под развалинами остался второй — Валера Ходемчук. Так его и не достали. Забетонировали. Но мы еще не знали, что они все — первые…

Спрашиваю: «Васенька, что делать?» — «Уезжай отсюда! Уезжай! У тебя будет ребенок». А я — беременная. Но как я его оставлю? Просит: «Уезжай! Спасай ребенка!» — «Сначала я должна принести тебе молоко, а потом решим».

Вечером в больницу не пропустили… Море людей вокруг… Я стояла напротив его окна, он подошел и что-то мне кричал. Так отчаянно! В толпе кто-то расслышал: их увозят ночью в Москву. Жены сбились все в одну кучу. Решили: поедем с ними. Пустите нас к нашим мужьям!

Не имеете права! Бились, царапались. Солдаты, уже стояли солдаты, нас отталкивали. Тогда вышел врач и подтвердил, что они полетят на самолете в Москву, но нам нужно принести им одежду, — та, в которой они были на станции, сгорела. Автобусы уже не ходили, и мы бегом через весь город. Прибежали с сумками, а самолет уже улетел… Нас специально обманули… Чтобы мы не кричали, не плакали…

Ночь… По одну сторону улицы автобусы, сотни автобусов (уже готовили город к эвакуации), а по другую сторону — сотни пожарных машин. Пригнали отовсюду. Вся улица в белой пене… Мы по ней идем… Ругаемся и плачем…

По радио объявили, что, возможно, город эвакуируют на три-пять дней, возьмите с собой теплые вещи и спортивные костюмы, будете жить в лесах. В палатках. Люди даже обрадовались: на природу! Встретим там Первое мая. Необычно. Готовили в дорогу шашлыки… Брали с собой гитары, магнитофоны… Плакали только те, чьи мужья пострадали.

Не помню дороги… Будто очнулась, когда увидела его мать: «Мама, Вася в Москве! Увезли специальным самолетом!». Но мы досадили огород (а через неделю деревню эвакуируют)! Кто знал? Кто тогда это знал? К вечеру у меня открылась рвота. Я — на шестом месяце беременности. Мне так плохо… Ночью сню, что он меня зовет, пока он был жив, звал меня во сне: «Люся! Люсенька!». А когда умер, ни разу не позвал.

Ни разу… Встаю я утром с мыслью, что поеду в Москву. Сама… «Куда ты такая?» — плачет мать. Собрали в дорогу и отца. Он снял со сберкнижки деньги, которые у них были. Все деньги.

Дороги не помню… Дорога опять выпала из памяти… В Москве у первого милиционера спросили, в какой больнице лежат чернобыльские пожарники, и он нам сказал…

Шестая больница — на «Щукинской»…

В эту больницу, специальная радиологическая больница, без пропусков не пускали. Я дала деньги вахтеру, и тогда она говорит: «Иди». Кого-то опять просила, молила… И вот сижу в кабинете у заведующей радиологическим отделением — Ангелины Васильевны Гуськовой. Тогда я еще не знала, как ее зовут, ничего не запоминала… Я знала только, что должна увидеть его…

Она сразу меня спросила:

Как я признаюсь?! И уже понимаю, что надо скрыть мою беременность. Не пустит к нему! Хорошо, что я худенькая, ничего по мне незаметно.

Думаю: «Надо сказать, что двое. Если один — все равно не пустит».

— Мальчик и девочка.

— Раз двое, то рожать, видно, больше не придется. Теперь слушай: центральная нервная система поражена полностью, костный мозг поражен полностью…

«Ну, ладно, — думаю, — станет немножко нервным».

Но я знала, что уже отсюда не уйду. Если уйду, то с ним. Поклялась себе!

Захожу… Они сидят на кровати, играют в карты и смеются.

Смешной такой, пижама на нем сорок восьмого размера, а у него — пятьдесят второй. Короткие рукава, короткие штанишки. Но опухоль с лица уже сошла… Им вливали какой-то раствор…

И он хочет меня обнять.

На следующий день, когда я пришла, они уже лежали по одному, каждый в отдельной палате. Им категорически запрещалось выходить в коридор. Общаться друг с другом.

Перестукивались через стенку… Точка-тире, точка-тире… Врачи объяснили это тем, что каждый организм по-разному реагирует на дозы облучения, и то, что выдержит один, другому не под силу. Там, где они лежали, зашкаливали даже стены. Слева, справа и этаж под ними… Там всех выселили, ни одного больного… Под ними и над ними никого…

Три дня я жила у своих московских знакомых. Они мне говорили: «Бери кастрюлю, бери миску, бери все, что надо». Я варила бульон из индюшки на шесть человек. Шесть наших ребят… Пожарников… Из одной смены… Они все дежурили в ту ночь: Ващук, Кибенок, Титенок, Правик, Тищура. В магазине купила им всем зубную пасту, щетки, мыло. Ничего этого в больнице не было. Маленькие полотенца купила… Я удивляюсь теперь своим знакомым, они, конечно, боялись, не могли не бояться, уже ходили всякие слухи, но все равно сами мне предлагали: «Бери все, что надо. Бери! Как он? Как они все? Они будут жить?». Жить…

Рано утром еду на базар, оттуда к своим знакомым, варю бульон. Все протереть, покрошить…

Кто-то просил: «Привези яблочко». С шестью пол-литровыми баночками… Всегда на шестерых! В больницу… Сижу до вечера. А вечером — опять в другой конец города. На сколько бы меня так хватило? Но через три дня предложили, что можно жить в гостинице для медработников, на территории самой больницы. Боже, какое счастье!!

— Но там нет кухни. Как я буду им готовить?

— Вам уже не надо готовить. Их желудки перестают воспринимать еду.

Он стал меняться — каждый день я встречала другого человека… Ожоги выходили наверх…

Во рту, на языке, щеках сначала появились маленькие язвочки, потом они разрослись…

Пластами отходила слизистая… Пленочками белыми… Цвет лица… Цвет тела… Синий… Красный… Серо-бурый… А оно такое все мое, такое любимое! Это нельзя рассказать! Это нельзя написать!

?Лайфхак: Простой способ сэкономить до 90% на перелетах

В гостинице в первый же день дозиметристы меня замеряли. Одежда, сумка, кошелек, туфли — все «горело». И все это тут же у меня забрали. Даже нижнее белье. Не тронули только деньги. Взамен выдали больничный халат пятьдесят шестого размера, а тапочки сорок третьего. Одежду, сказали, может, привезем, а может, и нет, навряд ли она поддастся «чистке». В таком виде я и появилась перед ним. Испугался: «Батюшки, что с тобой?». А я все-таки ухитрялась варить бульон.

Ставила кипятильник в стеклянную банку… Туда бросала кусочки курицы… Маленькие-маленькие… Потом кто-то отдал мне свою кастрюльку, кажется, уборщица или дежурная гостиницы. Кто-то — досочку, на которой я резала свежую петрушку. В больничном халате сама я не могла добраться до базара, кто-то мне эту зелень приносил.

Но все бесполезно, он не мог даже пить… Проглотить сырое яйцо… А мне хотелось достать что-нибудь вкусненькое! Будто это могло помочь. Добежала до почты: «Девочки, — прошу, — мне надо срочно позвонить моим родителям в Ивано-Франковск. У меня здесь умирает муж».

Почему-то они сразу догадались, откуда я и кто мой муж, моментально соединили. Мой отец, сестра и брат в тот же день вылетели ко мне в Москву. Они привезли мои вещи. Деньги.

Девятого мая… Он всегда мне говорил: «Ты не представляешь, какая красивая Москва! Особенно на День Победы, когда салют. Я хочу, чтобы ты увидела». Сижу возле него в палате, открыл глаза:

— Сейчас день или вечер?

— Открывай окно! Начинается салют!

Я открыла окно. Восьмой этаж, весь город перед нами! Букет огня взметнулся в небо.

— Я обещал тебе, что покажу Москву. Я обещал, что по праздникам буду всю жизнь дарить цветы…

Оглянулась — достает из-под подушки три гвоздики. Дал медсестре деньги — и она купила.

Подбежала и целую:

Мне не разрешали его обнимать… Но я… Я поднимала и сажала его… Перестилала постель… Ставила градусник и вынимала… Приносила и уносила судно… Об этом никто ничего не говорил…

Хорошо, что не в палате, а в коридоре… У меня закружилась голова, я ухватилась за подоконник… Мимо шел врач, он взял меня за руку. И неожиданно:

— Нет-нет! — Я так испугалась, чтобы нас кто-нибудь не услышал.

— Не обманывайте, — вздохнул он.

Я так растерялась, что не успела его ни о чем попросить.

Назавтра меня вызывают к заведующей:

— Почему вы меня обманули? — спросила она.

— Не было выхода. Скажи я правду — отправили бы домой. Святая ложь!

— Что вы наделали!!

Американский профессор, доктор Гейл… Это он делал операцию по пересадке костного мозга… Утешал меня: надежда есть, маленькая, но есть. Такой могучий организм, такой сильный парень! Вызвали всех его родственников. Две сестры приехали из Беларуси, брат из Ленинграда, там служил.

Младшая Наташа, ей было четырнадцать лет, очень плакала и боялась. Но ее костный мозг подошел лучше всех… Я уже могу об этом рассказывать… Раньше не могла… Я десять лет молчала… Десять лет.

Когда он узнал, что костный мозг берут у его младшей сестрички, наотрез отказался: «Я лучше умру. Не трогайте ее, она маленькая». Старшей сестре Люде было двадцать восемь лет, она сама медсестра, понимала, на что идет. «Только бы он жил», — говорила она. Я видела операцию. Они лежали рядышком на столах…

Там большое окно в операционном зале. Операция длилась два часа… Когда кончили, хуже было Люде, чем ему, у нее на груди восемнадцать проколов, тяжело выходила из-под наркоза. И сейчас болеет, на инвалидности… Была красивая, сильная девушка. Замуж не вышла…

А я тогда металась из одной палаты в другую, от него — к ней. Он лежал уже не в обычной палате, а в специальной барокамере, за прозрачной пленкой, куда заходить не разрешалось. Там такие специальные приспособления есть, чтобы, не заходя под пленку, вводить уколы, ставить катетер… Но все на липучках, на замочках, и я научилась ими пользоваться… Отсовывать… И пробираться к нему…

Другие барокамеры, где лежали наши ребята, обслуживали солдаты, потому что штатные санитары отказались, требовали защитной одежды. Солдаты выносили судно. Протирали полы, меняли постельное белье… Все делали… Откуда там появились солдаты? Не спрашивала… Только он… Он… А каждый день слышу: умер, умер… Умер Тищура. Умер Титенок. Умер… Как молотком по темечку…

Стул двадцать пять — тридцать раз в сутки… С кровью и слизью… Кожа начала трескаться на руках, ногах… Все покрылось волдырями… Когда он ворочал головой, на подушке оставались клочья волос… Я пыталась шутить: «Даже удобно. Не надо носить расческу». Скоро их всех постригли. Его я стригла сама. Я все хотела ему делать сама. Если бы я могла выдержать физически, то я все двадцать четыре часа не ушла бы от него. Мне каждую минутку было жалко… Минутку и то жалко…

Отлучилась… Возвращаюсь — на столике у него апельсин… Большой, не желтый, а розовый. Улыбается: «Меня угостили. Возьми себе». А медсестра через пленочку машет, что нельзя этот апельсин есть. Раз возле него уже какое-то время полежал, его не то что есть, к нему прикасаться страшно. «Ну, съешь, — просит. — Ты же любишь апельсины». Я беру апельсин в руки.

А он в это время закрывает глаза и засыпает. Ему все время давали уколы, чтобы он спал. Наркотики. Медсестра смотрит на меня в ужасе… А я? Я готова сделать все, чтобы он только не думал о смерти… И о том, что болезнь его ужасная, что я его боюсь…

Обрывок какого-то разговора… У меня в памяти… Кто-то увещевает: «Вы должны не забывать: перед вами уже не муж, не любимый человек, а радиоактивный объект с высокой плотностью заражения. Вы же не самоубийца. Возьмите себя в руки». А я как умалишенная: «Я его люблю! Я его люблю!». Он спал, я шептала: «Я тебя люблю!». Шла по больничному двору: «Я тебя люблю!».

Несла судно: «Я тебя люблю!». Вспоминала, как мы с ним раньше жили… В нашем общежитии… Он засыпал ночью только тогда, когда возьмет меня за руку. У него была такая привычка: во сне держать меня за руку… Всю ночь…

А в больнице я возьму его за руку и не отпускаю…

Ночь. Тишина. Мы одни. Посмотрел на меня внимательно-внимательно и вдруг говорит:

— Так хочу увидеть нашего ребенка. Какой он?

— А как мы его назовем?

— Ну, это ты уже сама придумаешь…

— Почему я сама, если нас двое?

— Тогда, если родится мальчик, пусть будет Вася, а если девочка — Наташка.

— Как это Вася? У меня уже есть один Вася. Ты! Мне другого не надо.

Я еще не знала, как я его любила! Он… Только он… Как слепая! Даже не чувствовала толчков под сердцем… Хотя была уже на шестом месяце…Я думала, что он внутри меня, мой маленький, и он защищен…

Дальше… Последнее… Помню вспышками… Обрыв…

Ночь сижу возле него на стульчике… В восемь утра: «Васенька, я пойду. Я немножко отдохну». Откроет и закроет глаза — отпустил. Только дойду до гостиницы, до своей комнаты, лягу на пол, на кровати лежать не могла, так все болело, как уже стучит санитарка: «Иди! Беги к нему! Зовет беспощадно!». А в то утро Таня Кибенок так меня просила, молила: «Поедем со мной на кладбище. Я без тебя не смогу». В то утро хоронили Витю Кибенка и Володю Правика… С Витей они были друзья… Мы дружили семьями… За день до взрыва вместе сфотографировались у нас в общежитии. Такие они, наши мужья, там красивые! Веселые! Последний день нашей той жизни… Такие мы счастливые!

Вернулась с кладбища, быстренько звоню на пост медсестре: «Как он там?» — «Пятнадцать минут назад умер». Как? Я всю ночь у него. Только на три часа отлучилась! Стала у окна и кричала: «Почему? За что?». Смотрела на небо и кричала… На всю гостиницу… Ко мне боялись подойти… Опомнилась: напоследок его увижу! Увижу! Скатилась с лестницы… Он лежал еще в барокамере, не увезли… Последние слова его: «Люся! Люсенька!» — «Только отошла. Сейчас прибежит», — успокоила медсестра. Вздохнул и затих…

Похоронили Василия Игнатенко на Митинском кладбище в цинковом гробу. Вдова Людмила после этого вернулась в свой родной город, но через время получила квартиру в Киеве.

Посещать могилу покойного мужа ей можно было только раз в год — 26 апреля. Именно в этот день прямо на кладбище у Людмилы начались схватки. В больнице женщина родила на вид здоровую девочку, но малышка прожила только четыре часа — у нее был врожденный цирроз печени, повреждены легкие.

Врачи были уверены, что у Люды больше никогда не будет детей. Однако уже через несколько лет она родила сына, «так, как рожают одинокие женщины, — для себя». Мальчика назвали Толиком. С самого детства он на группе инвалидности, болен астмой, постоянно посещает больницы…

Людмиле тоже пришлось поплатиться здоровьем за те дни, проведенные с Василием. У нее целый «букет» различных заболеваний, а недавно — произошел микроинсульт. Несмотря на все это, женщина признается, что счастлива: рядом с ней ее любимый сын. Пусть им и приходится несладко, самые страшные дни уже позади…

http://howmade.ru/realnaya-istoriya-vasiliya-i-lyudmily-iz-seriala-chernobyl-kotoraya-zastavit-vas-plakat/

Любовь, которая ее спасла: реальность была пocтpашнeе, чем в фильме. Как живет чернобыльская вдoвa Людмила Игнатенко?

Людмила Игнатенко: жизнь в тени чернобыльской катастрофы

Когда зарубежные киношники берутся снимать ленту про события из советской истории — особенно трагические и спорные — то всегда опасаешься, что им не хватит усердия изучить эти события, не хватит чутья создать правдоподобный антураж, что вся палитра смешается в одну привычную и удобную «клюкву».

История аварии на четвёртом энергоблоке Чернобыльской АЭС рассказывается честно и зловеще, пускай и не без отступлений от документов.

Крупные аварии губят целые города, иногда страны, даже цивилизации, но сначала они губят судьбы людей.

Недавно «Чернобыль» занял первое место в рейтинге лучших сериалов по версии IMDb.

Один из его немногих женских персонажей — Людмила Игнатенко, у которой авария в один момент забрала спокойную жизнь, дом, мужа и ребёнка.

Сериал без стеснения показывает жуткие моменты из жизни 23-летней девушки, которая наблюдает за медленно угасающим от лучевой болезни мужем Василием.

Мы изучили интервью с Людмилой и с матерью Василия Игнатенко, чтобы понять, не приукрасили ли создатели сериала эту историю в погоне за драматизмом. И оказалось, что нисколько, пишет Jemma Jenkins на ресурсе DTF.

В сети очень мало интервью с Людмилой Игнатенко — и ещё меньше фото с ней. Она редко становилась героиней публикаций, не жаловалась на судьбу и нехотя соглашалась беседовать с журналистами — будучи застенчивым человеком, она боялась привлечь к себе лишнее внимание.

Поэтому о жизни Людмилы до ЧАЭС известно немного.

Мы знаем, что она родилась в городке Галич Ивано-Франковской области и с успехом окончила кулинарное училище в соседнем Бурштыне.

В это время в Киевской области расцветала Припять — молодой, перспективный город, построенный рядом с одной из крупнейших атомных электростанций Европы.

Людмила попала в Припять благодаря отличным оценкам: 17-летнюю девушку направили в кондитерский цех предприятия «Фабрика-кухня».

В 18 лет Людмила познакомилась с 20-летним пожарным Василием Игнатенко. Он родился и вырос в белорусской деревне Сперижье, отучился в Гомельском ПТУ радиотехники и попал по распределению в Бобруйск. Через некоторое время Василия призвали в армию, и он уехал служить в пожарную часть в Москве.

После службы он попробовал устроиться пожарным в Чернигове, но там его на работу не взяли. Тогда-то он и решил попытать счастья в Припяти — и на сей раз успешно.

После знакомства Людмила и Василий уже не расставались: в 1983 году, после трёх лет отношений, они сыграли свадьбу и поселились в доме, построенном специально для пожарных.

Людмила всегда вспоминала это время с благодарностью: любимый муж постоянно был рядом, они жили в просторной квартире и строили совместные планы.

Наступило 26 апреля 1986 года. Людмила уже несколько месяцев была беременна и очень ждала этого ребёнка — предыдущая беременность закончилась неудачно.

В 4 утра они с Василием собирались ехать в Сперижье сажать картошку, так что молодой человек заблаговременно взял отгул. До отъезда оставалось два с половиной часа, и внезапно Припять сотряс взрыв.

На часах было 01:23:47

Хоть ЧАЭС и вспыхнула неестественно ярким светом, ни Людмила, ни её муж не догадывались, насколько разрушительным был взрыв. Бригаду Василия вообще не уведомили, что за пожар они едут тушить, и ребята отправились на вызов без должной защиты.

Василий тоже думал, что огонь быстро потушат, и сказал Людмиле отдыхать и ждать его. Вместо этого девушка ещё долго стояла на балконе и смотрела на направлявшиеся к станции пожарные машины.

Мужа она так и не дождалась.

Зато в семь утра на лестничной клетке она поймала коллегу Василия — Анатолия Иванченко, который должен был заступить на вахту после него. Анатолий сказал лишь, что Василий в больнице, и Людмила вместе с Татьяной, женой пожарного Виктора Кибенка, бросилась туда.

Больница встретила их закрытыми дверьми. Людмиле удалось пробиться к мужу благодаря знакомой медсестре, которую она встретила в суматохе. У Василия уже начали проявляться первые симптомы острой лучевой болезни.

«Всё его лицо, руки были опухшими, набрякшими, неестественными. Я кинулась к нему. — «Что случилось?» — «Мы надышались горящим битумом, отравились газами». «Что же тебе принести, Васенька», — спросила я, меня уже торопили врачи. Один врач, проходивший мимо, хмуро бросил: «Им нужно побольше молока, трёхлитровую банку на каждого, у них отравление газами».

Они с Татьяной Кибенок быстро раздобыли несколько трёхлитровых банок молока, но в палату к мужьям их больше не пускали.

27 апреля Припять начали эвакуировать. О том, что произошла ядерная катастрофа, правительство пока молчало. Ничего не знали и жёны первых пожарных-ликвидаторов — ни того, когда с мужьями можно будет увидеться, ни того, какая над ними нависла угроза.

Врачи говорили только об отравлении газами, а это не означало больших трудностей в лечении: Василий, разговаривая с Людмилой через окно, сказал, что с ним «ничего серьёзного», хоть и посоветовал жене поскорее уехать из города

Днём врачи сказали женщинам, что их мужей отправляют в Москву, и что для них нужно собрать вещи. Людмила побежала собирать для Василия всё необходимое, а когда вернулась, уже не застала его в больнице.

Счёт пошёл на минуты. Припять уже закрыли, вырваться за её пределы было почти невозможно. Девушка с помощью друзей чудом успела сесть на последнюю электричку до Чернигова, а оттуда доехала до Сперижья.

Она рассказала родителям Василия, что после тушения пожара его увезли в Москву, и сообщила, что намерена поехать вслед за ним. Свёкр Иван Тарасович вызвался её сопровождать.

Утром 28 апреля Людмила с Иваном Тарасовичем прилетели в Москву. Девушка сразу бросилась в больницу, но путь к мужу ей преградила главврач Ангелина Гуськова. Она поинтересовалась, есть ли у Людмилы дети — та соврала, что есть, причём двое. Главврач предупредила, что больше Людмила рожать не будет, и пустила её к Василию.

То, что девушка увидела в общей палате пожарных, дало ей ложную надежду на счастливый исход. Василий с товарищами играли в карты и веселились.

Это было лишь мнимое благополучие — так называемая «фаза ходячего призрака», во время которой страдающий острой лучевой болезнью кажется здоровым.

Врачи сказали Людмиле, что у Василия полностью повреждены костный мозг и центральная нервная система, но девушка даже не подумала, что это означает смерть.

«Врачи меня так напугали, что я не ожидала увидеть наших ребят такими, как прежде, — весёлыми, жизнерадостными. Увидев меня, Вася пошутил: «Ой, хлопцы, она меня и здесь нашла! Ну и жена!» Он всегда был таким балагуром. Гуськова меня предупредила, что нельзя прикасаться к мужу, никаких поцелуев. Но кто же её слушал!»

Правда, маленькая надежда на выздоровление ещё была. 2 мая Василию пересадили костный мозг его старшей сестры Людмилы. Если бы он прижился, молодой человек вполне мог пойти на поправку. Но этого не случилось.

Более того, сестра, став донором, заболела. Она умерла несколько лет назад, не дожив до 56 лет.

После 2 мая Василию оставалось жить всего 11 дней. От здорового внешнего вида не осталось и следа — острая лучевая болезнь начала вовсю проявлять себя.

Людмиле разрешили пожить в гостинице для медработников на территории больницы. Когда она увидела, что кухни там нет, ей ответили, что готовить для мужа не понадобится — его желудок уже не воспримет обычную пищу.

Людмила понимала, что Василий умирает. Каждый день был хуже предыдущего: организм разваливался изнутри на мелкие кусочки, кожа отслаивалась и оставалась у Людмилы на руках после каждого прикосновения.

«Я видела, как Вася меняется: у него выпали волосы, лёгкие набухали, грудная клетка с каждым днём поднималась все выше и выше, отказали почки, внутренние органы начали разлагаться. Появлялись всё новые и новые ожоги, трескалась кожа на руках и ногах. Потом его перевели в барокамеру — и меня вместе с ним. Я не отходила от него ни на минуту: ведь к Васе медсёстры уже не подходили».

Но даже в эти страшные дни супруги пытались шутить, мечтали. Они думали, как назовут ребёнка, хотя каждый день пребывания Людмилы в палате мужа отнимал у малыша шансы родиться здоровым.

Майские праздники они, как и хотели, встретили в Москве. Людмила осознавала, что скоро навсегда расстанется с Василием, но всё равно хотела быть с ним до конца.

К сожалению, сделать этого не удалось. Утром 13 мая хоронили Виктора Кибенка, и его жена Татьяна попросила Людмилу поприсутствовать. Когда девушка после недолгого перерыва вернулась в больницу, ей сообщили, что Василий умер.

Василия Игнатенко и его 27 товарищей-ликвидаторов похоронили в цинковых гробах на Митинском кладбище в Москве. Людмила с трудом перенесла утрату: она была совершенно потеряна и не представляла, куда идти — дома у неё тоже не осталось.

Через несколько месяцев Людмила потеряла и новорождённую дочь. Девочка, которую она по «завещанию» Василия назвала Наташей, родилась на два месяца раньше срока с врождённым циррозом печени. Она прожила всего несколько часов.

По сути ребенок спас мать, приняв на себя всю радиацию, которая поражала Людмилу, когда она находилась рядом с Василием. Похоронили девочку рядом с отцом.

Так Людмила лишилась всего, что имело для неё значение и давало стимул двигаться дальше. Ей понадобилось несколько лет, чтобы жизнь вернулась в более-менее нормальное русло.

Государство выделило ей квартиру на Троещине, а через несколько лет у Людмилы родился сын Анатолий. О его отце она не упоминает, известно лишь, что замуж она за него не выходила и изначально планировала воспитывать мальчика сама.

В начале двухтысячных жить им с сыном было очень тяжело: мальчику, инвалиду детства с астмой, постоянно требовалось лечение, а государство будто бы забыло о существовании «чернобыльских вдов».

Людмила зарабатывала, продавая на улице пирожные и булочки собственного приготовления. Много денег, конечно, выручить не удавалось.

Историю Людмилы мир узнал в 1997 году, когда вышла книга белорусской писательницы Светланы Алексиевич «Чернобыльская молитва».

Она открывается монологом Людмилы о любви к Василию и о том, что им пришлось пережить в его последние дни. Книгу прочёл шведский режиссёр-документалист Гуннар Бергдал, и первые страницы так его поразили, что уже через некоторое время он направлялся в Киев снимать о Людмиле фильм.

«Голос Людмилы» вышел в 2001 году и получил шведскую национальную кинонаграду «Золотой жук» в номинации «Лучший документальный фильм».

Потом Людмила Игнатенко на несколько лет пропала со страниц печатных изданий и экранов. Однако в 2015 году она снова давала интервью, уже по случаю награждения Алексиевич Нобелевской премией по литературе.

Женщина говорила, что после всего, что им с сыном пришлось пережить, они наконец живут счастливо.

В сериале «Чернобыль» Людмила — одна из главных героинь. Её роль исполнила актриса Джесси Бакли. Отголоски катастрофы 1986 года долетели даже до неё: она вспоминала, что в её родную Ирландию привозили на усыновление детей из Припяти.

«Экранная» Людмила до четвёртой серии пережила те же ключевые моменты чернобыльской аварии, что и Людмила реальная: момент взрыва, встречу с мужем в больнице, его смерть и похороны, потерю ребёнка. В пятой, заключительной серии историю Людмилы должны завершить.

Судьба этой женщины — это срез судеб вдов Чернобыля.

За яркой юностью в молодом, многообещающем городе последовала национальная и личная трагедия, а затем — тяжёлая жизнь в стране, которая предпочла забыть о существовании жён ликвидаторов одной из самых опасных техногенных катастроф за всю историю.

История Людмилы Игнатенко показывает, что для того, чтобы тебя помнили, не всегда нужно быть великим героем или первооткрывателем.

Иногда достаточно лишь с достоинством пройти через жуткие испытания, чтобы потом стать примером для всех, кто оказался в похожей ситуации.ь

http://www.vatra.net.ua/lyubov-kotoraya-ee-spasla-realnost-byla-poctpashnee-chem-v-filme-kak-zhivet-chernobylskaya-vdova-lyudmila-ignatenko/

LiveInternetLiveInternet

—Фотоальбом

—Цитатник

Для блогов — Информеры праздников, курсов валют на каждый день + лунный календарь ухода за растен.

Предлагаемые ниже блюда — ритуальные для Троицких праздников. МОЛИТВЫ ПЕРЕД И .

Лиза дель Джокондо В Лувре, величайшем музее мира, самой главной драгоценностью является это небо.

Пишите письма. Леди пишет письмо Альберт Эдельфельт Как написать викторианское .

Станковая мозаика. Панно из степных камней | Сергей Карлов .

—Музыка

—Видео

—Рубрики

фото (1562)
Интересное в мире (1321)
города и страны (1004)
интересные факты (949)
животные (802)
Здоровье (751)
Здоровье, красота, косметика (227)
Народные рецепты (106)
Природный лекарь, лекарственные растения (85)
Магия-здоровью (33)
гомеопатия (12)
искусство (666)
живопись (644)
История (514)
цитаты, афоризмы (502)
легенды, сказки (33)
притчи (21)
Путешествия (428)
природа (417)
Люди, биографии (395)
Кулинария (332)
Мясо, птица (63)
Выпечка (62)
заготовки (48)
овощи (33)
напитки (28)
десерт (22)
Салаты (18)
супы (9)
советы (2)
рыба (2)
Приусадебный участок, дача, огород (310)
Полезные советы дачникам (242)
Полезные советы (305)
Компьютер (177)
видео (233)
музыка (228)
юмор (220)
психология (203)
Позитив (186)
Оформление дневника (178)
Рамочки (68)
Красивые картинки, открытки, анимашки (53)
праздник (151)
Разные полезности (146)
Вязание (136)
Вязание спицами (73)
вязание крючком (35)
Славяне, русичи (135)
непознанное (133)
Духовное (129)
поэзия (125)
Дети (124)
версии, гипотезы (108)
Любовь (97)
Умелые-очумелые ручки (86)
растения (67)
Астрология (63)
книги (54)
фильмы (50)
развлекалки (49)
шитье (41)
календарь (36)
цветы (34)
мода (33)
фотошоп (30)
Магия (29)
Технологии (24)
Медицина (22)
энциклопедии (17)
Приметы (15)
Проза (14)
тест (14)
Комнатные цветы (14)
развлекалки (12)
вышивка (10)
Политика (9)
хобби (8)
фен-шуй (7)
Журналы (4)
Приправы (3)

—Поиск по дневнику

—Подписка по e-mail

—Статистика